Грустные размышления об ушедшей эпохе
Книга посвящается светлой памяти Василия Гроссмана чье великое мужество послужило для меня славным примером.
Никогда в этом мире не было, а, по-видимому, так уже и вовсе ведь не предвидится - лучшего мусорного бочка для мощного пылесоса красной пропаганды, чем оба полушария мозга простого советского человека.
Потому что в истории мира не было более отвратительного государства, - сказал Кетшеф.
Братья А Б Стругацкие. "Обитаемый Остров".
Начиная где-то с середины 19 столетия в духовный мир литературы, с шумом и гамом ворвались (хотя их никто туда не звал) ярые борцы с наисквернейшим из всех, какие только есть в человеческом обществе - социальным недугом.
Они сверкали ярким, но почти во всем однозначно лишь показным пламенем высших истин – некой абстрактной социальной справедливости.
Прямо-таки исходя как паровоз паром - лютым пылом борьбы с социальной несправедливостью.
И эти деятели добра были до того ж огненосны очами, что от их сверкающих огнем речей могли запросто воспламениться ковры в чертогах иуд буржуев и помещиков.
От их выспоренных синим пламенем словопрений вроде как и взаправду могло вот так сразу и вдруг сгореть в диком аду всякое насилие над каждым без исключения человеческим я.
Но все это были одни лишь глупые и никчемные слова верующих в несуразную ахинею восторженных утопистов. Поскольку это не могло быть хоть сколько-нибудь реальной картиной дальнейшего развития человечества и будущего миропорядка.
Но убедительность глупости в ее слепой горячности.
Ведь душевный настрой этих горемечтателей был впрямь как у узников, вдруг вырвавшихся из темного подземелья на столь долгожданную свободу.
И не медля, ни минуты, эти "достопочтенные благожелатели рода людского" тут же преступили к своему "одаряющему весь мир добром и светом " с их личной точки зрения занятию.
А именно, точно тот еще заклятый враг общественного спокойствия, они впрямь как репей, тотчас же стали ко всему на свете привинчиваться и присобачиваться, дабы распространить как можно шире и раздольнее семена своих сплошь надуманных в угаре винных паров и спертого воздуха идей.
И было их такое великое множество, и оказались они до ужаса разношерстны во всей своей красе и бескрайне обильны в цветовой гамме.
Декабристы и якобинцы были представителями несколько иной формации, потому как не имели столь четких убеждений, а только чувства и желания и не более того.
Они хотели лишь очищения, света вместо тьмы, а не разрушения всех устоев существующего общества.
Кроме того эти ранние пташки "народной воли" были сторонниками деизма учения считавшего, что Бог есть, но он не никак не вмешивается в управление миром, а сидит себе где-то в сторонке на завалинке.
Этих же новых осветителей тьмы египетской незапамятного от глубины веков рабского и господского быта от прежних отличала одна на всех и с виду довольно-таки невзрачная деталь, а именно - святая вера в блаженное бытие гарантированное всем и каждому акромя отпетых кровопийц и подлых душителей свободы.
Причем не в ту загробную, светлую жизнь, что в былом и ушедшем, завсегда так сладостно была наобещана попами, а в ее вполне земной аналог.
Вот только надо было перекроить все заново, по своему, и вот тогда счастье грянет на нас само.
Его приходу в наш век образования и культуры мешает, мол, разве что, одно лишь засилье старого рабства и замшелого варварства всевозможных унижений и лизоблюдства.
Дело тут не в атеизме, а в абсолютной убежденности, что мир скроен плохо, и потому его надо бы по-быстрому переделать, так как оно будет ему же на всемерную пользу и окажется великим благом для всего человечества.
А ведь нельзя же это окрестить хоть как-то иначе кроме как наиполнейшим идиотизмом, как впрочем, в той же манере, и лечение мигрени, путем отсечения головы.
Да, говоря во всем откровенно и более чем объективно, как впрочем, и без всякого ненужного пафоса, угнетение, и на самом-то деле, довольно жуткий враг духовного прогресса.
При этом оно такою властную рукой пришло с исподним в человеческой натуре в до того же во всем и до конца укоренившиеся отношения, что тем самым всерьез являет собой ничем неотделимое от нашего всеобщего жития бытия, единое целое.
Можно сказать, как те кандалы, что влитую срастались с несчастными узниками старинных подземелий.
И от него насилием никак же не избавиться!
И очень важно, не забывать по то, что именно это самое такое ведь лютое и вызывающее сильнейшее чувственное отторжение недобро, никак не проистекает из самой сути животного происхождения человека, как вида живых существ.
Рабство, некогда, теперь уже в самом отдаленном от нас первобытном прошлом - вовсе не было изначальным уделом человека-зверя.
Угнетение и не только в его современной интерпретации, это насквозь явный продукт цивилизации и шлак того возвышенного величия, которое можно лицезреть воочию - посещая великие исторические места.
Да, - это более чем естественно и понятно, что подобное прискорбное положение вещей действительно во многом противоречит лучшим человеческим чувствам.
Именно по этой самой причине разум культурных и просвещенных людей столь агрессивно и воинственно противопоставил свои возвышенные принципы этому до того же поистине плачевному, но веками устоявшемуся, социальному состоянию общества.
Нашлись же умники, что без всяких там лишних бесед и прений, вооружившись до зубов тяжеленным, как булыжник «Капиталом» и впрямь вознамерились привести весь этот многоликий совсем не бесплотно окружающий нас мир во вполне однозначное соответствие чьему-то лучезарно-возвышенному облику и подобию.
А этому эксперименту по наивысшей степени многозначительному изменению в самой сути обыденной человеческой психологии и переустройству всей структуры общественного здания уже заранее была уготована кромешная тьма всех на свете благих начинаний, основанных на одних лишь наилучших чувствах.
Без соответствующей смекалки и многолетней практической подготовки и обкатки такие вещи до добра не доведут, даже если речь, и пойдет всего-то разве что о создании какой-нибудь доморощенной артели на экспериментальных принципах производства.
Вот и этому великому почину уже на роду было написано возродить повсеместно процветавшее в древности идолопоклонство со всеми его атрибутами и прежде всего человеческими жертвоприношениями во имя лучшего, «светлого» будущего.
Но что же к этому побудило?
Все это от того, что в старом диване узурпаторства в великом множестве завелись алчные до рабоче-крестьянской крови клопы?
Ну, так они там же и при сталинизме остались, только обивка намного жестче стала.
Причем никак и не могло быть хоть сколько-нибудь иначе!
Уже исходя из того, что гораздо более кого угодно другого, в большой барабан войны с общественным злом бьют, именно те, кому всего-то до самой крайности было охота играть роль главной скрипки в общественном оркестре. А если уж что тут поделаешь, ну никак же не сподобилось в смысле общественного положения, то, что ж тогда делать?
Правильно идею в зубы и на щит и марш вперед за правое дело!
Так что аристократическое происхождение вполне смогла заменить лиана фальшивой идеи.
Вот потому облезлая и взлохмаченная обезьянка, единственное, что до конца гениально умеющая так это виртуозно строить рожи своему вконец обнищавшему народу прямо в один миг сумела взгромоздиться на импровизированный, новый трон.
Или же, как то было в ином, российском случае - таких макак кривляк оказалось хоть отбавляй, и они, в конечном счете, оказались одним только преддверьем хитрому коту, что сумел превратить всю свою страну в большой аквариум, где он мог запросто сожрать любую рыбку, вне всякой зависимости от ее величины и значимости.
Вот что все же выходит от желания досадить злу при помощи его же свежих сил.
А сам разрыв между желаемым и возможным, пролегал через глубочайший овраг совершенно различного подхода в мышлении низов и верхов, причем по всем своим формам и проявлениям - в плане самой обыденной, житейской логики.
А по-иному и быть-то никак не могло!
Ведь у в корне разных социальных групп человеческого общества как-то в другом духе может быть только в сказках либерально настроенной литературной и окололитературной братии.
Причем происходят они от тех же самых рабов вот потому все Герцены, Белинские, Чернышевские и набросились на истину, рвя ее зубами на части.
Об этом еще Чехов писал:
«- Вот они каковы, макаки... - начал фон Корен, кутаясь в плащ и
закрывая глаза. - Ты слышал, она не хотела бы заниматься букашками и
козявками, потому что страдает народ. Так судят нашего брата все макаки.
Племя рабское, лукавое, в десяти поколениях запуганное кнутом и кулаком; оно
трепещет, умиляется и курит фимиамы только перед насилием, но впусти макаку
в свободную область, где ее некому брать за шиворот, там она развертывается
и дает себя знать. Посмотри, как она смела на картинных выставках, в музеях,
в театрах или когда судит о науке: она топорщится, становится на дыбы,
ругается, критикует...»
Я, конечно, не могу быть уверен, что он одобрил бы мою цитату из его рассказа «Дуэль»
это уж пусть читатели сами для себя решат прав ли я, используя – это и его слова.
Но в любом случае следуя доводам разума, а не чувств необходимо признать, что никогда не существовало ни малейшей связи между процессом мысли у любителей помечтать, вкусно пообедав и простого люда, прозябающего в болоте оскуделости и крайней нищеты.
Как в целом довольно здраво (хотя и с некоторыми оговорками) было подмечено у братьев Стругацких в их романе “Обитаемый остров”, всю философию в условиях, когда душа едва держится в теле, вытесняет по существу биология жизненных процессов, всецело протекающих в нашем организме.
Я, конечно, переврал, и расширил цитату, но в те времена ее так нельзя было вполне свободно развить из-за опасений в самой возможности проведения нежелательных исторических параллелей.
Причем - это сказано о людях когда-то получивших, вполне достойное высшее образование. В таком случае, что же вообще можно говорить о крестьянах, не умевших за себя даже и расписаться, как-то иначе, кроме как кривым крестиком.
Именно для такой вот бедноты насколько это известно автору и была совершена ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ революция, которая целая десятилетие затем именовалась октябрьским переворотом.
Да только вот на бесчисленных и безымянных крестьянских могилах никто из большевиков крестов не поставил, а было и такое, что и родным и близким это было уже не по силам. И они гнили душевно рядом с трупами своих любимых людей не в состоянии их похоронить.
Вот уж оно счастье с голоду опухнуть за советскую власть!
Осчастливленные ею отправились в рай, как оно вроде как и положено всем тем, кто много страдал при жизни!
Ну, так может, эти крестьяне должны от всего сердца боготворить большевиков за то, что они своими действиями им обеспечили вечное блаженство в ином мире?
Я думаю, что когда комиссары сами в свою очередь отдали Богу душу, они эту благодарность получили сполна и с торицей!
А память об их ужасных делах поможет очиститься от грязи прошлых иллюзий.
Ведь надо же хоть сейчас опомнившись возводить храмы за упокой души всех убиенных антихристом, изошедшим из ада в наш и без того ужасно страшный мир.
А Советская власть – это Люцифер в его самом отвратительном из его сатанинских обликов!
Зло, объявив себя, добром творит чудовищную разруху, и прежде всего в головах.
Однако натворив страшных дел в личной жизни человеку свойственно сожалеть об этом, а на государственном уровне все должно быть точно также и никак иначе.
Но каяться за все содеянное в проклятом прошлом, похоже, что никто так и не собирается.
И кто-то же должен, в конце концов, подвинуть новую власть к пониманию данного факта?
Ведь хотя Медведев и вправду первым доказал: что российской власти не безразличны сталинские репрессии, но им похоже на то еще на 20 лет вперед уготована доля так и оставаться народным горем, а не тяжкой как гиря ужасной страницей истории для официального Кремля.
А давно вроде как уже более чем пора осознать столь насущную необходимость дать большевизму ту же самую оценку, неистовой подлой заразы, что и во всем гиблому для всего цивилизованного мира нацизму.
И не было бы лучшего средства продемонстрировать осознание всей уже давно назревшей в том необходимости, нежели чем в сносе всех до единого памятников Ильичу.
А на тех же самых постаментах должны быть установлены монументы всем жертвам антипролетарской революции!
Те, кого эта злая, чудовищная несправедливость так и ни в чем (и, слава тебе Господи, что такие есть) и не коснулась и по сей день, совершенно не осознают, что же именно произошло с их страной.
Кто был никем, тот завладел всем и превратил немалую часть своего общества во что-то очень даже себе подобное.
Ведь и образованные люди, невинно отбывавшие длинные, а подчас и недолгие, как впрочем, и сама их жизнь сроки в условиях ГУЛАГа в эпоху лихолетий - сталинских времен более чем обо всем прочем были заняты одними только мыслями о еде и тепле.
Причем именно для этого они и были отправлены за колючую проволоку и обложены псами с почти нечеловеческими лицами или же с собачьими мордами.
А если говорить о народе, то, несмотря на всю его хватку и зоркий взгляд на все то, что происходит в стране - он никуда не пойдет без того поводыря коим и должна быть высокая духом интеллигенция.
Я имею в виду путь разума, а не бешенство, крушащее все, до чего только дотянутся руки.
Истинный мозг нации не ведет каждого в отдельности за ручку по жизни, а все население страны в неком общем аспекте бытия, через школу, армию и место работы.
Именно там и должна проявляться в своем вполне естественном, а не в неком выдуманном, фальшиво патетическом виде - забота о простом, необразованном человеке.
Такие люди, даже будучи сытыми равнодушно пассивны и почти невосприимчивы к любым позитивным изменениям в духовной сфере.
Научить, а не при помощи физической грубой силы втиснуть силком в данных непривилегированных особ умение достойно мыслить, как и вывести их из тьмы глубокого невежества, более всего вероятно, лишь во времена становления и возмужания их личностей, то есть, в детстве или же отрочестве.
Да, российские обыватели зачастую пребывают в полнейшем неведении относительно всего, что касается их человеческих прав и достоинства, а кто же их этому когда-либо учил?
Как раз таки, наоборот, в школе, в казарме, да и институте всегда существовала система крепостнического рабства во многом процветающего и по сию пору.
А ведь именно молодое поколение, можно хотя бы попытаться перевоспитать в несколько ином духе.
Но это, ни в какой мере не может быть навязано, а всего лишь предложено и непременно в виде свободного выбора.
Подобное действие уже когда-то было и с большим успехом осуществлено первыми проповедниками христианства среди детей язычников.
Разве воскресный день, став выходным, не облегчил тяжкие тяготы народа?
А все попытки российской интеллигенции посеять семена европейского либерализма на великодержавной почве мелкокняжеской Руси были грубы и безмерно далеки от той реальной помощи, в которой Россия в те времена так сильно нуждалась.
Интеллигенция могла бы бить во все колокола по поводу безграмотности русского народа.
Однако ж воистину, массовые походы студентов в деревню начались не ранее подлинного и глубокого укоренения - советской власти.
А само угнетение бедноты привилегированными классами ликвидировать на сегодняшний день никак невозможно, поскольку оно имеет слишком глубокие психологические и социальные корни.
Ведь зиждется-то оно в самой глубине души бедняка, его прямая и неизменная зависимость от хозяина и любых его прихотей. И что же еще остается тому, кто беден и должен работать «на дядю» кроме как надеяться, что этот самый власть имущий начальничек будет с ним добр, мудр и справедлив.
Но все же лучше управится с делами тот, кто знает своего работника в лицо. А вот потому он и сможет выслушать все его жалобы на те или иные встречающиеся в процессе работы трудности. Это тот, кто сидит у себя в кабинете и если вообще чем-либо занят так и то одной лишь тупой возней с бесчисленными бумажками на это никак не сгодится.
А как же собственно без них? Когда без отчетности в своих действиях нельзя было и шагу ступить?
Вот отсюда и скованность - отсутствие всякой хозяйственной инициативы, а как следствие этого бедлам и разорение.
Кроме того в условиях революции рабочий, а тем паче крестьянин всего лишь меняет одно ярмо на другое, что явно не в его пользу.
Новые хозяева жизни не могут быть хоть в чем-то пусть даже и на самую малую кроху казенного хлеба быть хоть в чем-то лучше прежних. И это так уже исходя из того плачевного факта, что власть достается им незаконно, а соответственно сему дабы укрепить свои позиции им требовалось ликвидировать всех как видимых, так и невидимых их зоркому глазу врагов.
И это элементарно раз уж так оно вышло, что новые веяния все перевернули кувырком и зашвырнули на верхний этаж общественной пирамиды подпольщиков.
Они же все общественную жизнь начали мерить своими мерками, а никто не может выйти за рамки своего жизненного опыта.
А, между прочим, крысы тоже ведь подпольщики, хотя люди и не интервенты в ими же построенных домах. Эти хитрые (как всем известные грызуны)по самой своей злодейской сути молодчики, орудующие принципиально новыми доселе неведомыми понятиями, вполне естественным образом до конца осознавали, что большая часть старого общества способна проявить себя явным врагом для очень многих нежданных, а зачастую и нежеланных перемен.
Обмануть их было дело нехитрое, но, поняв обман, они ясен пень, что возликуют, подняв на вилы прежних кумиров, навравших про скорый рай на земле.
И именно ради предотвращения любых возможных впоследствии мятежей и нужно было, чтобы все боялись всех и не доверяли никому.
А также важно было наладить систему тотального контроля, а это, разумеется, отвлекает от производственных мощностей людей занимавшихся совсем другим - новым и более важным делом – вылавливанием врагов народа.
А эти враги народа - это, как правило, люди мыслящие и полезные обществу, а без них ему стало жить трудней и безрадостней.
Причем постепенно для отчетности и поощрения все местные органы начали этих недругов Советской власти, просто напросто изобретать.
Ведь сталинская клика, введя эту превентивную меру, для ликвидации на самой что ни на есть ранней стадии любых против себя заговоров - постепенно прониклась полнейшим убеждением, что кругом одни враги.
А кроме того НКВД стало самостоятельной структурой способной вершить суд не только над судьбами уже попавшими в ее сети, но также на полную катушку всей своей разросшейся плотью стремится заполучить дополнительный человеческий материал ради его усвоения в недрах северных широт.
Потому что это давало возможность этой организации безмерно расширить свою деятельность, а всякий бюрократический аппарат о том лишь и мечтает, чтобы его кипучая деятельность процветала как можно шире и охватывала как можно более дальние заоблачные горизонты.
А вождю все это было на руку он ведь для того и выкармливал своих шакалов, дабы они за ним его добычу доедали.
Как политик Сталин шагал по просторам своей страны, волоча за собой дохлую коммунистическую клячу, а дутый энтузиазм в таких случаях лучшее подспорье для успеха ведения за нос максимально большего количества народа.
Он выплясывал чечетку по сердцам своих граждан, и гордостью его было их переполненность любовью к нему их поработителю и угнетателю.
Резкое усиление террора было связанно еще и с тем, что чем круче вираж тайной хитрости доказывающей, что все у нас хорошо в противовес реальной действительности, тем больше должен усиливаться процесс подавления народного гнева еще задолго до того как он набрал обороты и вырвался наружу.
А, кроме того, враждебные устоявшейся власти интриги в высших сферах советской власти было возможно надежно предотвратить, лишь выделив из своей когорты одного самого великого вождя.
И именно таким образом всякая попытка его переизбрания выглядела откровенным святотатством и покушением на все сложившиеся устои общества.
Сергей Снегов в своих Норильских рассказах пишет об этом так:
«- Поэтому нового-то своего обряжаете чуть ли не в божество: и гений
человечества, и отец родной, и спасибо за счастливую жизнь, и вождь народов
всего мира... Нет, брат Виктор, если у кого и есть сейчас эсеровское
понимание личности, так у вас. Взяли, взяли вы наш старый культ вождя, да в
такую руководительскую религию раздули - даже мы руками разводим».
Из всего этого следует один единственно возможный вывод – такое государство должно было быть начисто отсечено от остальной цивилизации, а затем и тяжелой пятой террора всецело прижато к ногтю.
Во имя того, чтобы никто даже и помыслить-то, не посмел о возврате к старым временам прежнего режима.
Так что выходит, что в большую политику совсем супротив их воли и всякого знания о том оказались, вовлечены люди о ней никогда и не помышлявшие.
И никакая преданность идее, не была панацеей от всех бед, так как эта дутая фикция постоянно видоизменялась и человек, чтобы выжить должен был стать бесхребетной и безынициативной единицей большого общественного механизма.
Причем полное согласие ожидалось от одних лишь только получивших из рук большевиков "свободу и равенство" пролетариев, а от любого представителя «народной власти» требовалось согласие продуманное и идейно обоснованное.
А кроме того экономические рычаги такого государства настолько слабы, что со временем всерьез возникла прямая необходимость в каторжниках, те что будут почти без отдыха трудиться за очень бедную калориями баланду, а иначе такая страна со столь неудобоваримым для человеческой психологии режимом хозяйствования очень скоро оказалась бы полным банкротом.
А с кого же их набирать и загонять за Можай?
Конечно же, из классовых врагов, сомневающихся, подозрительных и тех на кого люди кажут.
Лес валили не для освоения целины, а ради того чтобы продать проклятым капиталистам и тем поддержать донельзя шаткую социалистическую экономику.
Право на труд в Советском Союзе стало правом раба, человек был лишен каких либо иных (не показных) социальных прав, и прежде всего ранее существовавшей свободы организованного протеста против непосильных условий труда.
В старой России забастовщиков, не сажали в тюрьмы и не расстреливали на месте, как это частенько случалось во времена становления советской власти.
За саботаж ставили к стенке, а это та же забастовка разве что только переименованная большевиками в некое более жуткое преступление против власти, чем при царе было бы убийство жандармов.
За такие дела революционеров ждал суд, а рабочего отошедшего от станка из-за голодного обморока ожидала пуля в висок, безо всяких на то разбирательств.
"Раз спит гад, значит от работы отлынивает"!
И это не какие-то там пустые слова за этими речами стоят конкретные расстрелянные, изголодавшиеся люди и их умершие в нищете семьи, а бывало и того хуже.
Я уверен, что некоторая часть сегодняшних озверелых уголовников - это потомки тех людей, что были сброшены в эту страшную яму.
Предки этих зверей в человеческом облике были честными тружениками, являвшими собой лучшую часть пролетариата, а не тех, что были безропотными рабами.
А вот и подтверждения моих слов от сына века видевшего вся происходящие своими глазами, а не услышавшего все это с чужых слов.
Снегов «Норильские Рассказы».
"После великого раскулачивания дети расстрелянных либо ссыльных
отцов... Куда им деться? На всех жизненных дорогах - красные огни. Можете
поверить, я эту бражку-лейку хорошо знаю. Вся молодежь "воров в законе" из
таких: единственный им путь - в бандиты.
- Среди ваших тоже хватает кулацких сынков.
- Даже больше. Блатной мир - социальные отходы революционных
переворотов".
Вот так на радость кремлевскому бандиту в стране бандитов развелось видимо-невидимо и стало быть народ льнул к власти в поисках защиты от их ужасного произвола.
А то что рабочие плохо до революции жили так то еще не повод бучу устраивать.
80 процентов в старой России составляли крестьяне, а не рабочие и были они основным костяком российской империи.
А землевладение при царе после отмены крепостного права, уже никогда более не было одной лишь привилегией богатых помещиков.
До революции не наблюдалось никакого недостатка в хороших хозяевах, умевших и любивших работать.
Никого не надо было неволить, подгонять, дабы кто взял встречные обязательства, выполнил и перевыполнил встречный план.
Сергей Снегов в своих «Норильских Рассказах» описывает как интеллигенты в конце концов начинали осознавать чего от них хотят.
Главное было как можно больше показухи, а не реального труда ведь из под палки силком сколько не трудись все равно результат будет гораздо хуже чем при проклятой частной собственности.
«- Вот это туфта так туфта! Почти вдесятеро! Процентов сто тридцать
нормы - ручаюсь головой! Боже, какие мы кусочники в сравнении с Михаилом
Георгиевичем!»
Когда панов много было и их личная выгода им была нужна не в размерах целой страны очковтирательство им было совсем же ведь не к чему, а вслед за революцией паны вдруг снова нашлись, и гораздо чванливее прежних.
А царем вообще страшный бай оказался совсем нежелающий ничего знать.
«Если факты против нас тем хуже для фактов» – это его крылатое выражение.
А до революции во владении зажиточного крестьянства тоже была своя земля, да и было у этих людей вполне искреннее желание этот свой надел обрабатывать и не
из-под палки и не за трудодни вместо денег.
Они были не кулаки, а работящие люди умеющие жить как надо, а голь теснилась в
покосившихся избах, потому что трудиться как надо, дабы жить по-людски никак не желала.
При царе Россия кормила своим зерном пол Европы.
Колхозным кнутом и мизерной платой, (да и то не деньгами) Советская власть никогда б таких успехов не добилась.
А лучшее азотное удобрение – это все ж таки навоз.
В СССР, как доподлинно, на личном опыте известно, автору этих строк к коровнику было просто за версту не подобраться, так там все было завалено этим самым, что ни на есть естественным удобрением, а в это же время заводы производили миллионы тонн химической отравы.
А ведь все равно для производства водки качественного зерна, никак же не хватало и его стали в больших количествах закупать в Канаде.
Новые времена, новые веяния, поскольку отрицать покупку зерна невозможно ему дали следующее определение, мол, зерно было фуражное.
Но фуражным (на корм скоту) было как раз в своем большинстве зерно советское, и для производства хлеба и водки оно по качеству не подходило.
Власть большевиков навсегда избавила сельских жителей от рабского труда на чужого дядю?
Чего ж тогда русский крестьянин этого не оценил?
Может у него все до того отобрали, что он уже не знал, как у него душа в теле держится?
А батрачество, а иначе говоря, сезонные работы в поле пока что отменить – ну никак еще не возможно.
В будущем людей смогут сменить разве что роботы.
А сегодня, как и вчера можно разве что только заменить прежних батраков, на новых более образованных.
Надо ж было ликвидировать разницу между городом и деревней, а это подразумевает движение с обеих сторон.
В советские времена при новых сатрапах такими сезонными рабочими стали студенты различных вузов. Что же касается ликвидации безграмотности советской властью, то это было сделано с одной целью и только, а именно ради того, дабы стала реальностью возможность беспрепятственно промывать сельчанам мозги при помощи наглядной агитации. Ведь все новые «иконы» были с восторженными воззваниями.
Что же касается мнимой свободы от царской власти, то это вообще полнейшая белиберда.
Так как, если на какое-то короткое время избавить лишь вскользь затронутых культурой людей от угнетения, то, прежде всего, отдаляешь их от так и не слившихся с их духовной сущностью всех признаков цивилизации.
И вскоре, насладившись всласть беззаконием, они создадут себе ярмо намного крепче, чем было прежнее.
Конечно же, возвышенные личности, мечтавшие о революции, имели в виду, прежде всего, справедливое общество без нищих и рабов, однако реальность далеко не всегда столь однозначно адекватна нашим наилучшим устремлениям и всем таким распрекрасным, как и во всем возвышенным чувствам.
Сама попытка превратить Шарикова в некую чрезвычайно развитую личность была уже заранее обречена на полную неудачу. Не помогло бы, даже, кабы достопочтимый доктор Борменталь и великомудрый профессор Преображенский вывели бы его в виде Гомункулуса, а затем всю жизнь воспитывали как их общего отпрыска.
Это и хотел сказать врач, а не только писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, но не стал подробно развивать эту свою мысль в данном направлении, так как до конца осознавал, до чего ж на него взъедятся все истово верующие в неудержимость лавины духовного прогресса.
А сегодня ж хватает таких вот людей, что используют имя Шариков как нарицательное и делающих из Шарикова жупел. Они собственно совсем уж позабыли, как Шариков вообще смог очутиться в профессорской квартире.
Преображенский, как умный человек, никак не мог увидеть в приведенной им с улицы дворняге заклятого врага. Поскольку образованным и умудренным жизненным опытом людям, обычно не свойственно ненавидеть то, что было создано их же собственными руками, и на совершенно же добровольной основе.
Исключением могут быть разве что люди до крайности амбициозные и эгоистичные.
Профессор Преображенский таким не был.
Но кто же посмеет отрицать столь аксиомный факт его буквально лютой ненависти к Швондеру? И это притом, что она была начисто лишена всякой черносотенной окраски!
А ведь именно Швондера, профессор Преображенский, грозился сначала пристрелить, а затем и повесить на первом же суку.
Причем я так думаю, что, то была не просто слепая ярость, а вполне искреннее и конкретное устремление его высокой и светлой души.
Швондер, вручил в руки Шарикова, маузер и полномочия.
Не заручившись помощью услужливого управдома, Шариков всего-то, что смог бы - занять вполне естественную для него социальную нишу.
Швондер, олицетворяет собой крайне низменную натуру, во всем своем подходе к жизни, опиравшуюся на авторитеты полоумного большевизма.
Без них он всего лишь чистый лист бумаги весь «исчерканный грязными чернилами» имперского шовинизма. Подобное отношение не было «привилегией евреев», а в той или иной степени относилось и ко всем прочим чужим инородцам. Достаточно вспомнить мытарства Тараса Шевченко в его ссылке.
Шевченко старались извести как творческую личность за то, что он осмелился развивать украинскую национальную идею.
Не имело ни малейшего значения, пытался ли он противопоставить ее русской национальной идее или же вовсе нет. Сам этот факт был тягчайшим преступлением в глазах царских чиновников, которые в национальном вопросе были завзятыми шовинистами. «Бей чужих, чтобы свои боялись», было их главным постулатом и данью памяти предкам.
Народ в России прост, невежественен и замордован еще «со времен царя гороха», но интеллигенции все же стоило бы хоть иногда, но вдумчиво припоминать такое имя «Михайло Ломоносов»!
Деятельность сына поморского рыбака позволила открыть другие имена помельче, но эти ученые мужи также внесли свой весьма ощутимый вклад в дело науки.
В случае же отсутствия Ломоносова как исторической личности эти люди, так бы и сгинули безвестными, никчемными простолюдинами 18 столетия.
«Ломоносовых», конечно же, раз-два и обчелся, но гениев всегда было мало и оттого они так бесценны.
Королев, выдающийся гений советской космонавтики при Сталине махал кайлом, а вот дал бы он там дуба, и тогда что же стал бы Гагарин первым человеком в космосе?
А сколько же еще имен никому не известных, как и открытий, никогда не осуществленных сгинуло за колючей проволокой сталинских лагерей?
А все, потому что сочетание чего-то очень ветхого от древности и совершенно нового - это огромное социальное бедствие для отдельно взятого государства.
Общество являет собой крайне сложную и хрупкую структуру и любая его реконструкция должна осуществляться исключительно в виде легкого изменения в ныне существующем порядке вещей. Поскольку любые перемены должны быть тщательно согласованы и обдуманы по принципу «семь раз отмерь - один раз отрежь». В точности, как это с успехом происходит уже на протяжении многих столетий в старейшей во всем мире британской демократии.
Разрушение каких-либо устоев цивилизованного общества, даже если оно где-то и в чем-то еще находится на стадии глубокого примитива, как это не печально - неизменно приводит к его моральной деградации.
Зло нужно выкорчевывать до самых глубоких его корней, доискиваясь до его затаенной в дебрях дикости причины, а вот яростно сражаясь с его ярко выраженными последствиями, добро часто терпит поражение и само засоряется злом изнутри.
Наиопаснейшим положением вещей, можно так вот прямо и остро охарактеризовать ту ситуацию, когда фанатики не только ни порицаемы культурным и образованным обществом, но и вполне явственно аж всем своим нутром ощущают не очень-то скрываемое сочувствие к своим черным делам.
Их целью было уничтожить всех, кто по своей должности не соответствовал революционно террористическим представлениям о чести и благородстве - от министра до полицмейстера.
Эти люди по их представлениям уже самой историей заранее были обречены на скорую погибель и только из-за одного лишь того, что олицетворяли собой лицо ненавистного всем левым либералам государства.
Первая же кровь, даже в том случае, когда речь шла о самом распоследнем негодяе, которого (и по справедливости) следовало бы казнить по приговору суда, могло означать лишь одно - уже приближается ужасная буря, которая надолго накроет алую мглою всю огромную страну. И почти все последующие жертвы террора окажутся, как бы не было это странно главными хранителями законности, ярыми противниками кровавой вакханалии, а потому ради торжества царства мрака их было архиважно уничтожить первыми из числа всех остальных - лучших из целых миллионов граждан империи.
Борьба с религией, также является страшной бедой для неразвитого в смысле культуры общества.
Достоевский не зря предупреждал об этом в «Братьях Карамазовых».
Ведь обычный ничем не выделяющийся из толпы обыватель просто не может остаться без надежды на лучшее будущее, что грядет и уж тогда точно затронет ласковым крылом и его. Отобрав у него эти пусть для кого-то и кажущиеся мнимыми чаяния, придется тут же найти им некую вполне подходящую замену.
Когда же она выявляет себя в виде кровавого божка, которому приносятся человеческие жертвы, то назвать такое государство царством свободы можно разве что, если в отличие от некоторых не делить истину по принципу грязного и чистого, удобного и неудобного к чьему-либо духовному восприятию.
Да то было царство свободы, но не более чем царство свободы зла, прикрывшегося как фиговым листочком лозунгами во имя добра и справедливости во славу всех трудящихся в поте лица своего.
«Лес реальной жизни заболачивается, и в нем заводиться всякая нечисть, когда интеллектуальная элита живет за высокими облаками, лишь изредка спускаясь вниз для беглого осмотра и не более того.
Стругацкие коснулись своим пером данного совершенно неуместного во многих аспектах жизни - положения вещей – в их повести «Улитка на склоне».
Домик «человеческой улитки» - это ее накопленный веками опыт цивилизованного существования. В России он был слишком мал, так что в этом нет ничего удивительного, что во время приключившейся дикой непогоды российской государственности напрочь снесло "крышу".
Совесть и религия являются единым целым у человека, которого не коснулась широкая длань просвещения.
Воинствующий атеизм в России, привел к нивелированию 1000 летнего развития гуманности.
Бывший ученик духовной семинарии создал из самого себя новый языческий культ. На его портреты, правда, не молились, но в его честь произносились дифирамбы воистину религиозного содержания.
По всей стране зазвучали истерические покаяния тех, кто в чем-то невзначай согрешил против родной коммунистической партии, а будет точнее сказать против ее бессменного, пожизненного генерального секретаря Иосифа Сталина.
Это также было признаком нового культа, причем не культа личности, как это принято считать, а культа языческого идола, непогрешимого и грозного, как сама богиня Немезида.
Этот обожествленный идол требовал крови не только для устранения врагов, но и для доказательства своей насущной необходимости народу, которым правило не правительство и даже не один человек, а железная маска бесчеловечной идеологии отрицающей само право человека на его личность.
Да, правда, кто же может сказать хоть слово против того, что христианство в руках католических фанатиков превратилось в явное орудие уничтожения всего того, что хоть в чем-то возвышалось над безликой серостью в дни фактического правления средневековой Испанией апостолами дьявола святой инквизиции.
Но тут сама собой напрашивается прямая параллель с советской системой зомбирования личности.
В те темные времена даже бывали такие случаи, когда пастух, у которого волки загрызли овцу, спешил довести до сведенья святой в его глазах инквизиции, что он проклял в горах, вдали от всякого человеческого жилья одного из святых мучеников.
Дело тут было в том, что для него инквизиция олицетворяла собой всевидящее око Бога.
А люди, придающие себе некий “божественный облик”, служат одному лишь культу своего озверелого садизма и ничему иному.
Ни что другое и не могло быть их предназначением или воду из колодца носить, или людей пытать до смерти, заставляя их признать дружбу с дьяволом. В другом же случае им вменяли в вину козни против новой власти - лучшей из всех, что когда-либо были на этой земле. Что в человека нальешь, то из него наружу затем и выливается.
А сама причина нелюбви духовных вождей этого откровенного быдла к ярким выдающимся личностям проста и понятна. Эти люди были потенциально способны отнять у них столь вожделенную ими власть.
Как в свое время это делали инквизиторы, советская режим, опирался на наивных детей своего времени, поверивших, что на пути к всеобщему счастью и прогрессу костью в горле стоит не косность человеческого мышления, а весьма конкретные подлые личности - эксплуататоры.
В представлениях рядовых большевиков о мире начисто отсутствовал любой хоть сколько-нибудь конструктивный подход к жизни, они апеллировали к вере в светлое будущее, как к оправданию любых, самых невообразимо диких зверств настоящего.
На их действия не было, да и не могло быть никакого суда, так как революционеры по их же убеждениям действовали во благо всего остального человечества, и им было дано в силу их глубокого невежества - истово и всей душой поверить в этот наглый и нелепый бред.
Точно также их предки молились Богу, прося у него милости, а теперь они, значит, решили взять их сами без всякого спроса.
А все, потому что в душе эти люди еще во многом так и остались язычниками, сменив идола на холме на идола в храме.
Я не оскорбляю чувства верующих, а только указываю на проблематичность восприятия христианских догм людьми, не знавшими ни грамоты, не своих человеческихъ прав.
К тому же идеология - это бич 20 века, он стал тем временем, когда была предпринята не одна горькая по плодам ее попытка в кратчайшие сроки добиться того, что только начало зарождаться в виде теоретических выкладок.
Для практического осуществления этих идей уйдет еще не одно тысячелетие.
Одного желания, да и собственно понимания, как именно все это должно выглядеть мало, нужны еще и конкретные знания, как все это осуществить, на деле, а не на высоких облаках самых наилучших намерений.
Не зная ничего об управлении государством продвинуть его вперед по пути прогресса никак нельзя, а можно лишь повернуть его вспять в темные века средневековья.
Бывшие кухарки и лакеи стали заправлять в новом государстве. Однако им и часа не удалось бы удержаться у власти кабы они, не заручились активнейшей поддержкой небольшой, но ярой части интеллигенции.
В России жили люди, которые с радостью встретили революцию как самое наиблагое избавление от вековых пут царизма.
Главная беда заключалась в том, что в их очах горел огонь, позвавший за собой других - просто наивных людей.
Есть же такие, кто до сих пор без ума от «сладких пирогов книжных истин», и также как и раньше они и по сей день на дух не переносят «сажу из печи» жестокого опыта их практического воплощения в жизнь.
Поэтому все, что неприятно их взору такие сияющие внутренним светом индивидуумы, запросто во всем игнорируют, как несуществующее в самой природе вещей.
Подобный подход обусловлен желанием превратить будущее в настоящее, не ожидая пока сама собой отомрет вся дикость прошлого.
А ускорить этот процесс можно, только искореняя невежество, а, не вытаптывая сады райского блаженства, построенные на народных костях.
Потому что такие вещи должны быть подготовлены в моральном, а не убогом ампирно-эстетическом ключе как того хотели классики русского либерализма.
И дело ведь тут совсем не в том, что высокохудожественные идеалы хоть в чем-то грешат против истины, а скорее все же в том, что теория всегда и во всем опережает практику.
А удачные социальные эксперименты могут являться одним только следствием накопленного опыта по ведению житейского быта, а не чьей-то, «ослепленной молнией прозрения» горячности.
Причем, неважно происходит ли это в заводской столовой или в политической кухне огромной империи.
После театрального захвата Зимнего дворца новая власть, тут же начала повсюду завинчивать гайки, уничтожая в самом зачатке всякую возможность сопротивления.
Вот в этом и был заложен весь прагматизм этих конспиративных правителей, а во всем остальном коммунистический строй был дурнем с печи слезшим, и не более того.
Так что лишенная поддержки со стороны думающих людей - эта диктатура была бы свергнута белым движением и осталась бы в истории, как большой погром в период безвластия.
Однако Россия в те времена буквально разрывалась на части между силами реакции, и в связи с этим была весьма легкой добычей для любого тиранства, как правого, так и левого.
Важно было лишь подобрать ключик к общественному сознанию, а в какую сторону делать поворот было делом техники и чьего-то хитроумного проворства.
Чуть ли не первым шагом временного правительства, которое было временным не только по одному своему названию, но и по самой своей безотрадной сути стала мартовская амнистия уголовников, что привело к дестабилизации общественного спокойствия в стране в целом и в столице в частности.
Это было сделано исключительно ради того, дабы народ попросился обратно в хомут и не рвался бы более с цепи.
Ярмо было-таки найдено, и Россия была превращена в огромный острог, тюремщики которого в своих мечтаниях расширяли его до размеров всей планеты.
У "проклятого прошлого" на это нашелся очень даже внушительный и вполне достойный ответ.
Дикость как культ стала противоположностью «красивым словам» о светлом и недалеком будущем. Фашизм в 20 столетии возник в виде “антител” старого мира супротив величавых коммунистических сказок о близости оазиса счастья. Конечно же фашизм, как идея возник несколько раньше, еще в 19 столетии, но не нашел бы себе почитателей среди адски злых, но умных и образованных людей. Очень жаль, но таков уж неоспоримый исторический факт, а если б это было как-то иначе еврейский народ, не потерял бы при Холокосте треть от своего мирового исчисления.
Почти полным исключением из этого правила являлся один лишь бесноватый ефрейтор Гитлер, который был гением серой толпы - отлично понимавшим, ее низменную психологию. Массы обнищалого и униженного немецкого народа слушали его как спасителя, как попа Гапона в 1905 году.
Она ведь податлива как воск в руках таких вот изуверов обещающих ей будущую радость безбедного существования.
Но это всегда предназначается не для всех сразу, а лишь для неких особых и избранных.
Толпе внушается, что она-то уж точно из этих самых «избранных», целиком и состоит.
Коли кому это и вовсе неведомо или же он совсем о том запамятовал, напоминаю: по плану Барбаросса полагалось оставить в живых не более двух, трех миллионов русских людей после окончательной победы фашизма во всем мире, или хотя бы на евразийском континенте.
Немцы слов на ветер не бросают, они народ деловитый и пунктуально следующий намеченным планам.
А из этого следует, что печи Освенцима не прекратили бы свою работу, окончательно покончив с последним в мире евреем, а в них стали бы столь же методично сжигать этнических славян, арабов и негров. Оставшиеся же в живых, учитывая жуткие условия их содержания, наверное, еще, ох как позавидовали бы усопшим.
Конечно, найдутся люди, которые скажут, что, мол, цивилизация такого б никогда не допустила!
Однако я полагаю, что им бы стоило почитать книги людей вернувшихся из ада советских лагерей и задуматься, как цивилизация смогла закрыть глаза, к примеру, на коллективизацию.
А может ей, всегда было (извиняюсь) начхать на все, что тогда творилось в мире дикости и жестокости?
И сегодня ведь тоже далеко не все желают вчитываться в слова своих современников о вопиющих фактах присущих нашей эпохе.
Для некоторых людей существуют - разве что только отдельные черные пятна на теле истории 20 века. Одним из таких пятен в их восприятии, безусловно, является 1937 год.
Как будто кровавый террор против своего народа не начался еще в 1917.
Подлинные события этой дикой и ничем неоправданной мясорубки не подаются никакому описанию.
Народы, населявшие шестую часть суши уничтожались, как самобытные образования, дабы превратиться в беспомощную, серую массу рабов, непомнящих своего родства.
Фашисты имели планы осуществить - это с другими народами, коммунисты же проявили максимум смекалки, на деле провернув - это со своим собственным народом.
А нацисты успели только лишь отчасти уничтожить польскую интеллигенцию, дабы создать для поляков ее ущербную копию, которая должна была, затем вопить о благе нацизма и его величии в духовном развитии отсталых народов.
Большевики уничтожили многие национальные культуры с той же целью и являлись учителями нацистов в этом вопросе.
Как уже было сказано выше, не будь советской власти, и мир, скорее всего, никогда так бы и не узнал, что такое фашизм. Как заметил гениально почувствовавший свою гибельную для всей истинной культуры эпоху писатель Евгений Шварц «Единственный способ избавиться от драконов – это иметь своего собственного». Германская буржуазия обрела себе защиту в виде звериного лика коричневого дракона из-за ее панического страха перед красным.
До новых времен технического прогресса во много раз опередившего всякое духовное развитие у человека современного (вряд ли во многом разумного) - существовали в основном лишь два ярко выраженных класса - господа и рабы.
Абсолютная власть часто всецело развращает даже более чем достойных по самой своей природе людей. А что же она тогда может сделать с негодяями вооруженными до зубов идеологией извращающей и опровергающей все понятия цивилизованного общества?
Основой их действий были величавые теории, которым экстремисты вроде Маркса и Ницше придали форму обработанного алмаза диктатуры, какого до них еще не знала история.
Конечно, среди тех, кто воплощал эту идею в жизнь, имелось немало хороших людей, но тут как всегда сработал принцип открытый еще нашими далекими предками. «Добрыми намерениями уложена дорога в ад».
А от себя я хотел бы добавить, что она к тому же прямая и бесповоротная.
А то ведь во времена новой просвещенной эпохи нашлось немало желающих подтолкнуть колесо истории во всем, что касается его морально-этической стороны. А это как раз и есть та «ось, приложение к которой требует МАКСИМАЛЬНОЙ осторожности». И факты говорят сами за себя, что подобное воздействие приводит лишь откату назад в прошлое. К возрождению инквизиции (НКВД) и к возрождению новых средневековых гильдий (колхозов).
Горец, взявший в свои “лапы царственный скипетр” был только пешкой, внезапно для самой себя вылезшей в ферзи.
В Сталине слились черты азиатского тирана, и римского императора. Это подлинная встреча востока и запада при самых трагичных на то обстоятельствах.
Судьба России служившей буфером между Европой и Азией всегда была горестной.
Советский режим был вполне естественным продолжением царизма, разве только без его утонченной мягкости к политическим преступникам вызванной духовными устремлениями европейской мысли то, что на лету подхватывалось в России.
Красивые идеи и их осуществление на практике несколько разнятся как по времени, так и по конкретным делам, которые необходимо провести для их осуществления.
В Европе, кое-что из этих светлых общественных преобразований уже давно осуществилось на практике, а большевики вытравили творческую мысль, и не казенный подход к своему делу из душ целых поколений. Во скольких безымянных рвах огромной буквально залитой кровью империи лежат те, кто взяток не брал, и кому за державу было обидно?
Немало хороших и честных людей заплатили жизнью за наличие у них гражданского сознания. На языке большевиков это называлось «зачисткой района от вредного элемента».
После Октябрьского переворота во Францию, и в кое-какие другие нормальные державы, переселилось более 1,500,000 человек с высшим образованием. Советский Союз утратил богатейший интеллектуальный потенциал, о чем сейчас стоило бы горько сожалеть.
К тому же Советская власть всегда была обращена к народу дулом амбразуры и не только в целях его устрашения.
Люди, которые могли бы применять свои интеллектуальные способности ради создания благ для удобства граждан своей и других стран, тратили все свои силы без остатка на сотворение всевозможной военной техники.
Кто-то про себя думает, что раз уж он, мол, жил в великой империи то ради ее святых интересов можно было в чем-то пожертвовать своими личными удобствами.
Однако, к примеру: американская империя за время Второй Мировой войны в два раза увеличила свой золотой запас. Это было сделано не за счет активной добычи золота на Аляске, а именно в связи с наплывом через океан советского золота, которым оплачивались поставки оружия и боевой техники в Советский Союз.
Страна, имевшая возможность делать деньги на продаже оружия отдавала его в долг своим союзникам под обещания, когда-нибудь за него расплатиться. Это неминуемо сказывалось на уровне жизни трудящихся, а правильнее будет сказать горбатившихся на него людей.
Из их зарплат было заранее изъята плата за бесплатное образование и медицинское обслуживание, содержание режима Кубы, а также на военную и экономическую помощь дружественным «папуасам Новой Гвинеи».
В подобных условиях было более чем невозможно рассчитывать на трудолюбие народа, который понимая, что его откровенно грабят, сам тащил все, что плохо лежит. Этим, однако, лишь ужесточая условия своего существования.
А все же могло бы быть совершенно иначе, учитывая тот факт, как охали, да ахали иностранные специалисты, когда им демонстрировали образцы ранее сверхсекретной военной техники.
У России была отобрана возможность успешно конкурировать с Японией в области создания самых современных изделий ширпотреба. Ведь тогда б русские телевизоры, магнитофоны, стиральные машины и на самом-то деле, а не лишь по одной только красной пропаганде ни в чем бы, не уступали лучшим мировым образцам.
Опыт Японии, превратившийся из полуфеодального государства в сверхсовременную державу, может послужить лучшим подтверждением моим словам. Но для этого нужно было подтолкнуть колесо истории не в этическом, а в политическом смысле, что всегда приносило пользу, когда речь шла о реформах.
После выражения народного гнева в 1905 году, и впрямь надо было положить конец царизму, оставив монарху лишь некоторые церемониальные функции. Но испуг страшного русского бунта посодействовал российской интеллигенции, отказаться от всякой поддержки державы, до такого же состояния доведшей свой собственный народ.
Царю надо бы воздать по заслугам, Дума едва ли являлась чем-то большим, нежели откровенной видимостью демократии и одной условной для обеих сторон бесконечной и бессмысленной говорильней так не о чем действительно важном.
Еще Лев Николаевич Толстой в «Войне и Мире» упоминал о том, на Руси законов много, а исполнять их некому.
«Законов много, исполнять некому старых. Нынче все
законы пишут, писать легче, чем делать».
Так что создание Думы почти однозначно, в значительной степени, только ускорило гибель империи.
А тут еще бездарно проигранная японская война.
И только лишь легко подпадающий под наиболее сильное чужое влияние человек мог ввергнуть Россию в новую войну против Германии, будучи сам женат на немке, хотя ее мать и была англичанкой.
Но российскому обывателю было совсем же наплевать на все генеалогические древа, его волновал лишь один явственный факт, а именно, что императрица сама была из тех краев, где живут теперешние недруги Российского государства.
А ведь в той прежней России в царице видели заступницу от всех невзгод и напастей. А тут заступница оказалась родом из врагов в совершенно не нужной для российского обывателя войне.
К тому же вера в царя было лучшей охранной грамотой империи, а ее отсутствие наоборот, являлось худшим из зол для всей структуры светской и духовной власти в России.
Помнится у Льва Николаевича Толстого об этом в Войне и Мире хорошо написано.
«Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
- Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
"Только умереть, умереть за него!" думал Ростов.
Государь еще сказал что-то, чего не расслышал Ростов, и солдаты,
надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к
седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы
выразить вполне свой восторг к государю».
Но то было в то время, когда в Россию еще не захлестнула волна вольнодумства основанного не на желании свободы, а на желании вдохнуть в этот мир новое дыхание жизни, потому что старый его творец не шибко старался его создавая.
Призрак коммунизма контрабандой провезенный из Европы послужил «запалом к накопившемуся за века пороховому погребу» общественного недовольства. Оно был вызвано всегдашним и вездесущим унижением человеческой личности в Российской империи.
Вслед за Октябрьским переворотом в Баварии и Венгрии, также произошли кратковременные смены власти, а в Италии были сильные рабочие волнения. Можно прийти в ужас при мысли, что бы случилось, если бы интеллигенции этих управляемых реакционным правительствами держав не презрели бы путь коммунизма. Так как в каждом отдельном государстве есть свои прохиндеи адвокаты, те, что готовы не только раздеть своих клиентов до нитки, но и бесконечно ведь обрадовались бы поучаствовать, а то и возглавить дележ их страны. А все под кровавым соусом избавления от тяжких пут прежнего тиранства. Так чего бы им не прибрать к своим отнюдь не мозолистым рукам всю страну? Именно таким адвокатом и был кровавый прокурор всея Руси Владимир Ильич Ульянов.
Отредактировано maugli (Вс, 25 Янв 2009 12:10:09)
